Научный онлайн круглый стол «ИСТРЕБОВАНИЕ НЕПРАВОМЕРНЫХ ДОХОДОВ: правовая природа и основания для применения»

Норма абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ вводит в наш ГК институт, который в англоязычных сравнительно-правовых публикациях именуют disgorgement of profits. Согласно данной норме, «если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы».

Помимо ГК РФ возможность взыскания неправомерных доходов в столь же общем виде установлена в ГК Нидерландов. Согласно ст. 6:104 ГК Нидерландов если лицо, которое несет ответственность перед другим лицом за причинение вреда или нарушение обязательства, получило вследствие этого доходы, то суд может по требованию такого другого лица оценить его убытки в размере этих доходов или их части.

Иногда утверждается, что из голландского кодекса эту норму «отцы-основатели» ГК РФ и рецепировали, но некоторые более современные исследования показывают, что норма родилась «изнутри». Анализ опубликованных недавно материалов разработки нашего Кодекса показывает, что норма, дающая потерпевшему право требовать от нарушителя возмещения извлеченных им доходов, появляется в Гражданском кодексе в 1995 году с подачи Роспатента и в результате редакционной обработки этого исходного предложения участниками рабочей группы. Более того, в Законе РФ об авторском праве и смежных правах в начале 1990-х истребование неправомерных доходов было прямо закреплено (подп. 4 п. 1 ст. 49 Закона РФ от 09.07.1993 N 5351-1). Включение данной нормы в ГК РФ была попыткой генерализации данной показавшейся разработчикам здравой идеи. Иначе говоря, корни этого института в российском праве уходят в право интеллектуальной собственности. Отметим, что именно в сфере интеллектуальной собственности истребование неправомерных доходов является стандартным средством защиты во многих европейских странах. Учет неправомерных доходов при определении размера компенсации на случай нарушения исключительных прав предписан п. 1 (a) ст. 13 Директивы ЕС от 29.04.2004 N 2004/48/EC «On the enforcement of intellectual property rights». Поэтому неудивительно, что в наш ГК РФ этот институт попал с подачи специалистов по праву интеллектуальной собственности. Но влияние голландского примера также исключать нельзя, тем более, что ГК Нидерландов 1992 года использовался как источник вдохновения авторами реформы, будучи самой прогрессивной и свежей гражданской кодификации по состоянию на первую половину 1990-х годов.

Как бы то ни было, Россия и Нидерланды сейчас в Европе — чуть ли единственные две страны, в которых истребование неправомерных доходов установлено в виде общего правила. В других странах эта мера используется в основном в качестве мерила компенсации за нарушение исключительных прав, за неправомерное использование чужого объекта абсолютного права, гражданской ответственности за нарушение антимонопольного законодательства, ответственности за посягательства на личные неимущественные права и в нек. иных специально оговоренных случаях. В ряде стран эта санкция генерализируется и применяется за умышленные и основанные на циничном расчете деликт или даже нарушение договора (например, английское право, право многих штатов США). Пункт 4 ст. VI.-6:101 Модельных правил европейского частного права (DCFR) допускает взыскание таких доходов в ответ на деликт с оговоркой о том, что такая форма ответственности допускается там, где это представляется суду разумным.

Голландское и российское право идут в этом аспекте впереди, так как у нас данный институт генерализирован прямо в тексте гражданской кодификации. Проблема в том, что в силу неразвитости национального частного права за эти годы правовая природа и особенности функционирования данного института в российском праве так и не прояснены. Судебной практики применения абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ крайне мало. Норма кодекса опередила уровень развития цивилистической мысли. Но сейчас кейсы стали появляться, и вопрос надо решить.

Основной вопрос, который возникает в связи с данным институтом, таков. Рассматриваем ли мы его как абстрактный способ расчета убытков, задающий опровержимую презумпцию равенства доходов нарушителя и упускаемой выгоды истца, либо как самостоятельный способ защиты права пострадавшего лица?

Первый подход исходит из того, что установленные неправомерные доходы, полученные ответчиком в результате нарушения субъективного гражданского права истца, это просто абстрактное мерило упущенной выгоды самого истца. Презюмируется, что истец сам мог бы заработать столько же, но ответчик может опровергнуть такую презумпцию, доказав, что в конкретных обстоятельствах сам истец столько бы не заработал. Если презумпция опровергнута, ответчик может оставить себе весь извлеченный из нарушения права истца доход, а истцу причитаются только его доказанные убытки, в случае их отсутствия — ничего. Естественно, бремя опровержения презумпции лежит на ответчике.

Второй подход такой: пострадавшее лицо наделено правом требовать с нарушителя либо возмещения своей собственной упущенной выгоды, либо неправомерных доходов нарушителя, полученных им в результате нарушения. Если упущенная выгода истца выше, он может потребовать взыскания своей упущенной выгоды, но, если истец выгоду не упустил или упустил в меньшем объеме, чем неправомерный доход ответчика, истец может потребовать передачи ему неправомерных доходов ответчика. Иначе говоря, истцу причитается наибольшее из двух указанных значений. Этот способ защиты не представляет собой взыскание убытков, так как речь не идет о компенсации убытков и потерпевший получает больше, чем его упущенная выгода. При взыскании убытков налицо восстановление т.н. корректирующей (коммутативной) справедливости, имущественного баланса в отношениях сторон, попранного нарушением. В случае взыскания неправомерных доходов реализуется совсем иной принцип справедливости – не корректирующая справедливость, а запрет на извлечение выгод в результате правонарушения. Этот принцип сейчас прямо отражен в п.4 ст.1 ГК РФ: никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного или недобросовестного поведения. Сторонники такого подхода исходят из того, что также как и наследник не может получить наследство по завещанию, если он убил наследодателя, также и лицо, нарушившее чужое абсолютное или обязательственное право другого лица, не может остаться в выигрыше по итогам нарушения и применения к нему мер гражданской ответственности. Этот выигрыш нарушителю не причитается, так как он получен за счет нарушения права истца, и поэтому должен быть ему выдан. Иначе получится, что в результате взыскания одних лишь убытков, которых может попросту не быть, нарушитель останется в выигрыше. А это будет означать, что право не справится с превенцией таких нарушений: выгоды от нарушения чужого права будут стимулировать такие нарушения в будущем. Кроме того, чувство справедливости противится оставить нарушителю его незаконный доход. Так как отдавать его государству не вполне разумное решение, то наилучший получатель оного – это тот, нарушение чьего права и позволило такой доход извлечь.

Здесь можно выделить несколько групп различных ситуаций

1) Ситуации, когда доход извлекается из неправомерного использования имущества, являющегося объектом абсолютного права другого лица. Здесь в дополнение к абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ российский закон содержит специальную норму, говорящую о выдаче реальных и даже вменяемых доходов. Статья 303 ГК РФ РФ предусматривают взыскание с лица, пользующегося чужим имуществом, тех доходов, которое данное лицо извлекло или должно было извлечь в результате такого использования. Если данное лицо является недобросовестным приобретателем, оно должно выдать такие реальные или вменяемые доходы, полученные за все время использования. Если оно при получении владения было добросовестным, то необходимо передать собственнику все доходы, которые были получены с момента, когда оно узнало или должно было узнать о неосновательности такого использования и получении иска о виндикации. Часто эти реальные или вменяемые ответчику доходы будут сопоставимы с упущенной выгодой истца, но это не предопределено. Может случиться, что извлеченный ответчиком доход на порядок больше того, что мог бы извлечь из использования своего имущества сам истец. И здесь мы сталкиваемся с указанной выше проблемой. Очевидно, что истец вправе рассчитывать на взыскание по правилам о неосновательном обогащении (ст.1105 ГК РФ), применимым к виндикационным спорам в силу ст. 1103 ГК РФ субсидиарно, рыночную стоимость использования такого имущества в качестве неосновательного сбережения (например, обычную ставку арендной платы), причем это право не зависит от вины или недобросовестности ответчика. В случае, когда возврат собственнику вещи является предметом договорного обязательства (например, возврат вещи из аренды), ситуация та же: если была согласована арендная плата, она и продолжает начисляться, если речь идет о ссуде – будет взыскиваться обычная арендная плата. Но может ли истец претендовать на взыскание с недобросовестного ответчика доходов, которые были извлечены ответчиком в размере свыше суммы сбережения? Если истец в результате удержания имущества ответчиком сам упустил аналогичные доходы, возможно взыскание убытков в виде разницы между суммой сбережения и такими упущенными доходами. Но что если сам истец заработать столько, сколько заработал ответчик, не мог?

Кейс №1: ответчик по виндикации, будучи недобросовестным приобретателем по смыслу ст.302 ГК РФ или тем лицом, кто сам неправомерно завладел вещью истца (похитителем, мошенником, сквоттером и т.п.), сдает вещь в аренду третьим лицам и получает доход, но сам истец данную вещь никому не сдавал и сдавать не собирался, предпочитая ее не использовать? Убытков у истца нет, можно ли оставить недобросовестному ответчику всю полученную выгоду? Вариация кейса: недобросовестный ответчик по виндикации извлекает доход, используя принадлежащий истцу автомобиль, оказывая с его помощью услуги такси.

Кейс №2: арендатор по окончании срока договора неправомерно удерживает подлежащую возврату арендодателю вещь и продолжает извлекать из нее доход. Этот доход выше той арендной платы, которую арендатор согласно ГК РФ должен продолжать платить после истечения срока договора до момента фактического возврата вещи. Арендодатель предъявляет иск о взыскании с арендатора разницы между арендной платой и доходом, полученным в результате использования незаконного удерживаемого арендатором имущества.

2) Ситуации, когда доход извлекается в результате такого неправомерного использования объекта чужого абсолютного права, которое не исключает сохранение возможности использования данного объекта истцом. Объектом чужого абсолютного права может быть имущественное право, использование которого ответчиком не исключает возможность использования его истцом. В такой ситуации ответчик паразитически использует такой объект, извлекая доход, но извлекать доходы из того же имущества истцу не мешает. Очевидно, что здесь также возможно удовлетворение кондикционного иска о возмещении неосновательного сбережения по ст.1105 ГК РФ в виде рыночной стоимости такого использования. Но что если неправомерные доходы ответчика выше?

Кейс №3: некая фирма решает использовать право на имя известного артиста, организует концерты в провинциальных городах якобы с его участием, собирает большую кассу, но на сцену выпуская двойника, поющего как и сам артист под фонографмму. О данном бизнесе в форме паразитирования на его имени и творческой репутации узнает сам артист, и он подает иск. Собственных убытков у артиста нет, так как он сам давно не гастролирует, и его доходы в результате такого паразитирования не страдают. Моральный вред, возможно, он понес, но его размер явно меньше тех десятков миллионов чистой прибыли, которые ответчик успел заработать, проводя этот гастрольный тур по регионам. Справедливо ли удовлетворить иск о взыскании таких незаконных доходов?

Кейс №4 (по мотивам одного громкого немецкого кейса, в котором логика истребования неправомерных доходов была применена): таблоид фальсифицирует интервью звезды, или публикует скандальную недостоверную информацию, порочащую честь и достоинство, или распространяет достоверную информацию, публикация которой означает недопустимое вторжение в тайну личной жизни, и тем самым за счет ажиотажа продает рекордный тираж своего издания с этой публикацией. Справедливо было бы определить размер возмещения по сумме чистой прибыли, полученной таблоидом от продажи данного выпуска, или той или иной его части?

Кейс №5: ответчик, получив конфиденциальную информацию в виде ноу-хау в ходе переговоров о покупке компании и вопреки соглашению о ее неразглашении и запрете на использование, после срыва переговоров начинает использовать данное ноу-хау в своем собственном бизнесе. Никаких карательных компенсаций по ГК РФ сейчас за такое посягательство нет, но ответчик озолотился на использовании данной информации вопреки соглашению. Но этот доход ответчика не означает, что и у истца возникли соразмерные убытки (компании работают на разных рынках и не конкурируют). Справедливо ли оставить этот выигрыш ответчику?

Кейс №6: компания нарушает чужое исключительное право на промышленный образец и выигрывает торги на поставку такой контрафактной продукции покупателю. Правообладатель в торгах участвует, но занимает третье место, либо о таких торгах в известность не поставлен и в них не участвует. Законодательство, действующее на момент нарушения, не предусматривает взыскание компенсаций в заранее определенном размере или кратного размера обычных лицензионных платежей, и правообладатель заявляет к нарушителю иск о взыскании его доходов от реализации контрафактной продукции по заключенным по результатам торгов договорам. Ответчик, не оспаривая факт выпуска контрафакта, возражает, заявляя, что сам истец, не будь данного нарушения, торги бы не выиграл, ибо в них не участвовал, либо занял третье место и в любом случае не победил бы, а следовательно убытки истец не понес. Справедливо ли оставить правообладателя ни с чем?

3) Ситуации, когда доход извлекается в результате нарушения абсолютного права другого лица, но без осуществления использования его объекта.

Кейс № 7: собственник соседнего земельного участка эксплуатирует на нём открытое кафе с громкой музыкой после наступления часа тишины (23:00), нарушая права собственника жилого дома на соседнем участке и, несмотря на многочисленные жалобы, продолжал нарушать право истца. Может ли собственник жилого дома взыскать доход, извлеченный в период часа тишины?

Кейс № 8: собственник пасеки извлекает доходы от продажи меда, нарушая при эксплуатации незаконно размещенной вблизи жилого дома истца пасеки права собственника дома.

4) Ситуации, связанные с получением доходов при отсутствии посягательств на абсолютное право. Наконец, могут быть ситуации, в которых нарушитель извлекает в результате нарушения доход, но само нарушение не связано с посягательством на абсолютное право. Это могут быть прежде всего случаи нарушения обязательства, а также деликты, не сопряженные с посягательством на абсолютное право. К некоторым из таких случаев применим помимо абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ пункт 1 ст.1107 ГК РФ, который предусматривает обязанность должника по кондикционному обязательству вернуть имущество выдать кредитору все реальные или вменяемые доходы, которые были получены или должны были быть получены должником в результате использования имущества с момента, когда он узнал или должен был узнать о неосновательности своего обогащения. В некоторых других эта норма неприменима и истцу остается опираться исключительно на абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ.

Кейс №9: покупатель перестал платить по графику рассрочки платежа за поставленное ему оборудование, продавец правомерно отказался от договора, но покупатель уклонился от возврата оборудования и продолжил его использовать. Продавец заявляет иск о принуждении к возврату оборудования по правилам ст.453 ГК РФ и Главы 60 ГК РФ, а также требует взыскать с покупателя обычную арендную плату за использование такого оборудования, а также в части, не покрытой такой платой, фактические доходы, полученные в результате эксплуатации оборудования с момента отказа от договора. Правила ст.303 ГК РФ здесь неприменимы, так как собственность на оборудование до момента возврата у покупателя, но продавец ссылается на п.1 ст.1107 ГК РФ и абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ.

Кейс №10: продавец обязался передать квартиру покупателю, получил аванс, оформил договор. Но сразу после заключения договора и уплаты аванса к продавцу поступает предложение продать квартиру другому лицу по цене на 5% дороже (например, столько предложил сосед по лестничной клетке, который, узнав о готовящейся продаже, решил купить квартиру сам, чтобы объединить квартиры, и поэтому готов переплатить). Продавец соблазняется, не пытается поговорить с первым покупателем о расторжении, а цинично нарушает право первого покупателя, продав квартиру соседу. Цена нарушенного договора рыночная, и на рынке покупатель может попытаться купить аналогичную квартиру за ту же цену. Аванс покупателю тут же вернули, а убытки в виде ценовой разницы отсутствуют. Справедливо ли оставлять эти 5% продавцу, умышленно нарушившему договор продавцу, вопреки п.4 ст.1 ГК РФ?

Кейс №11: банк не возвращает вкладчику деньги и зарабатывает на предоставлении этих средств по кредитным договорам. Может ли вкладчик потребовать от банка взыскания разницы между причитающимися ему процентами по ставке ЦБ РФ и средними ставками, по которым данный банк предоставляет кредиты своим заемщикам, если сам вкладчик признает, что сам бы он, верни банк ему деньги, такие займы третьим лицам не раздавал и разместил бы деньги во вклад в другом банке?

Кейс №12: подрядчик, получив 30% аванса, переводит полученную сумму в валюту и размещает на валютный вклад, посчитав, что на фоне резкой девальвации 2014-2016 ему выгоднее заработать на росте курса иностранной валюты, чем тратить сумму аванса на закупку материалов и выполнение работ. Из-за того, что работы так и не выполнялись, заказчик отказался от договора и потребовал вернуть аванс. Так как курс иностранной валюты рос интенсивно, подрядчик отказался и дожидался подачи иска. Заказчик заявил иск о возврате аванса и взыскании того дохода, который подрядчик извлек в результате размещения полученного аванса во вклад (за счет падения рубля в три раза за эти несколько лет, пока развивался конфликт и шел суд, подрядчик умножил полученный аванс в рублевом эквиваленте в три раза), хотя признает, что в тот период сам он свободные средства на валютных счетах не держал, и если бы он не уплатил аванс данному подрядчику, то направил бы ту же сумму на иной проект. Справедливо ли удовлетворить иск, или оставить подрядчику возможность паразитически заработать?

Кейс №13 (по мотивам одного голландского кейса): публичное образование по льготной ставке сдает помещение в аренду для размещения детского сада, а арендатор, нарушая условия договора, сдает помещение в субаренду коммерческим компаниям для размещения кафе, зарабатывая доход на колоссальной разнице между льготной и рыночной ставкой. Справедливо ли взыскание с арендатора этой разницы в условиях, когда само публичное образование никакую упущенную выгоду от нарушения условий договора не имеет, и, если бы не сдало помещение данном у арендатору, сдало бы его иной такой же социально ориентированной организации по льготной ставке?

Кейс №14: генеральный директор хозяйственного общества (ООО-1) в нарушение обязанности действовать разумно и добросовестно в интересах юридического лица (ст. 53.1 ГК РФ), продолжая оставаться директором ООО-1, присваивает его корпоративные возможности и тайным образом создает свой «параллельный бизнес» — учреждает юридическое лицо (ООО-2), осуществляющее конкурирующую деятельность, и переманивает в него часть работников и клиентов ООО-1. В результате действий генерального директора прибыль ООО-1 падает на 10 млн руб., а ООО-2 после начала своей деятельности получает прибыль в размере 20 млн руб., которая распределяются в пользу ответчика в форме дивидендов. Справедливо ли взыскивать с нарушившего фидуциарные обязанности директора не 10 млн руб. убытка ООО-1, а 20 млн руб. его собственного чистого дохода, извлеченного в результате присвоения корпоративных возможностей? Кейс № 15: компания извлекает доходы от злоупотребления доминирующим положением на рынке. Может ли потерпевший от правонарушения взыскать эти доходы, если они превышают причиненные ему убытки?

Кейс № 15: компания извлекает доходы от злоупотребления доминирующим положением на рынке. Может ли потерпевший от правонарушения взыскать эти доходы, если они превышают причиненные убытки?

Некоторые определения ВС РФ показывают сложность в поиске правильных ответов. Например, в Определении СКЭС ВС РФ от 16 января 2018 года № 309-ЭС17-15659 рассматривался спор, аналогичный модельному кейсу №6, и Суд не нашел оснований для взыскания неправомерных доходов производителя контрафакта при отсутствии доказательств наличия убытков у правообладателя (ранее в определении СКЭС ВС РФ от 7 октября 2016 года № 304-ЭС16-8563 коллегия высказала противоположную позицию по схожему кейсу). В Определении СКЭС ВС РФ от 19 января 2017 г. N 305-ЭС15-15704(2) разбирался спор, похожий на модельный кейс №11, и здесь ВС РФ допустил взыскание сверх причитающихся кредитору мораторных процентов по п.2 ст.1107 ГК РФ доходов банка от предоставления неправомерно удерживаемых денег в кредит третьим лицам в размере, превышающем уровень таких мораторных процентов. В Определении СКЭС ВС РФ от 15.07.2015 N 305-ЭС15-2756 Суд допустил взыскание доходов в ситуации, похожей на фабулу Кейса №2, при условии, что незаконно удерживаемая вещь принадлежала истцу. Споры такого рода все чаще появляются в судах.

Настоящий онлайн круглый стол будет посвящен разбору этой проблематики.

Спикеры:

Новак Денис Васильевич
– к.ю.н., профессор кафедры обязательственного права Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации, доцент НИУ ВШЭ;

Гербутов Виктор Станиславович
– к.ю.н., доцент кафедры обязательственного права Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации, партнер московского офиса международной юридической фирмы Noerr;

Ягельницкий Александр Александрович
– к.ю.н., доцент кафедры гражданского права Юридического факультета МГУ им М.В. Ломоносова;

Акужинов Алексей Серыкович
– юрист юридической фирмы «Савельев, Батанов и партнеры».

Модератор:

Карапетов Артем Георгиевич
– д.ю.н., директор Юридического института «М-Логос», главный редактор журнала «Вестник экономического правосудия РФ»

---

Программа

1. Существует ли и должен ли существовать в российском праве способ защиты, позволяющий потерпевшему взыскать с нарушителя его права доходы, которые нарушитель получил в результате нарушения (disgorgement of profits, gain based remedy и т.п.)? Как в этом свете следует толковать абз. 2 п. 2 ст. 15 ГК РФ: это абстрактный способ расчета убытков, задающий опровержимую презумпцию в отношении размера упущенной выгоды потерпевшего, или данная норма дает право на взыскание доходов нарушителя, независимо от того, какие убытки возникают в результате нарушения у потерпевшего?

2. Если исходить из того, что право на истребование доходов вне связи с размером убытков потерпевшего ГК РФ признает, какова природа этого института: особая мера ответственности или неосновательное обогащение?

3. Как норма абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ соотносится с иными нормами, позволяющими истребовать доход, полученный в результате нарушения права? Как соотносятся норма абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ и институт истребования доходов, которые получены или должны были быть получены недобросовестным владельцем в результате использования принадлежащей собственнику вещи или добросовестным владельцем с момента, когда такой владелец узнал о незаконности владения и получил иск о виндикации (ст. 303 ГК РФ)? Что признается доходом от вещи по российскому праву? Каково соотношение абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ и нормы п.2 ст.1105 ГК РФ о возмещении стоимости неосновательного обогащения в форме сбережения в результате пользования чужой вещью лицом (п. 2 ст. 1105 ГК РФ)? Или соотношение абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ и нормы п.1 ст.1107 ГК РФ об обязанности неосновательно обогатившегося лица выдать потерпевшему все доходы, которые получены или должны были быть получены лицом, неосновательно получившим или сберегшим имущество? Соотношение абз.2 п.2 ст.15 ГК РФ и нормы о мораторных процентах за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК РФ).

4. Необходимо ли учитывать, умышленный или неосторожный характер нарушения и наличие или отсутствие субъективной добросовестности или недобросовестности нарушителя при извлечении доходов?

5. Является ли институт истребования неправомерных доходов универсальным или он должен применяться в отдельных областях регулирования в целях превенции нарушений?

6. Что следует понимать под доходом – общую выручку или «прибыль» (выручку, уменьшенную на размер понесенных переменных издержек)? Подлежит ли взысканию потенциальный доход, но фактически извлеченный доход? Включаем ли мы в объем понятия «доход» сэкономленные нарушителем за счет нарушения издержки?

7. Как рассчитывать размер дохода нарушителя, подлежащего изъятию, если получение дохода было предопределено не только нарушением как таковым, но и использованием иных ресурсов или труда нарушителя? Необходимо взыскивать весь доход независимо от того, каков удельный вес иных, не связанных с нарушением факторов, или необходимо определять долю «прибыли», которая была получена именно за счет нарушения чужого права? Если необходимо делить полученный доход между нарушителем и правообладателем, то на ком лежит бремя доказывания размера долей в доходе нарушителя? Каким должен быть стандарт доказывания размера таких долей?

Литература для предварительного изучения:

Будылин С.Л. «Реституционные убытки» в договорном праве, или Дело о советском шпионе // Вестник экономического правосудия РФ. 2018. N 2. С. 16 – 24
Каргальсков Д.С. Взыскание прибыли, полученной правонарушителем: голландский подход и одно определение Верховного Суда РФ // Вестник экономического правосудия РФ. 2019. N 1. С. 109 — 120.
Акужинов А.С. Disgorgement of profits в российском праве: контекстуализация проблемы, краткая история возникновения и обзор практики применения абз. 2 п. 2 ст. 15 ГК РФ // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2020. N 8. С. 188 – 238.
Гербутов В.С. Об истребовании доходов, полученных от использования чужого имущества // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2015. N 8. С. 10 — 14.
Карапетов А.Г. Модели защиты гражданских прав: экономический взгляд // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. N 11. С. 24 — 80; N 12. С. 24 — 73.
Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference (DCFR). P. 3571 ff (краткий обзор зарубежных правопорядков по данному вопросу в свободном доступе)
Disgorgement of Profits — Gain Based Remedies throughout the World / Ed. by E. Hondius, A. Janssen. 2015
F. Giglio. The Foundations of Restitution for Wrongs. Hart Publishing, 2007.
J. Edelman. Gain-Based Damages. Hart Publishing, 2002.
A. Janssen. Präventive Gewinnabschöpfung. Mohr Siebeck. 2017
T. Helms. Gewinnherausgabe als haftungsrechtliches Problem. Mohr Siebeck, 2007
K. Boosfeld. Gewinnausgleich. Mohr Siebeck, 2015